"Привет, Джон. Хочешь отвезти двух девочек домой?"

Энн Кэмпбелл была проституткой, которая однажды пыталась застрелить меня через дверь ванной из маленького пистолета, который она носила с собой, потому что ей хотелось кокса, а я не хотел платить за секс с ней. Но теперь все это было забыто.

У меня было 500 долларов, и я решил потратить часть из них на этих двух женщин. Когда мы приехали ко мне домой, я зашел в заднюю комнату, достал немного денег для них, а остальные спрятал в жилетный карман пальто. Энн спросила, чего я хочу. Я хотел, чтобы одна из них отсосала мне, а другая полизала мои яйца, но они были старше, и я постеснялся спросить. В итоге мы с белой девушкой оказались на полу в гостиной, причем она была сверху.

Когда я уходил, Энн посмотрела на меня так, что я что-то почувствовал. Я вернулся проверить, но денег уже не было. Я накинул одежду и выбежал на Вторую авеню, но их нигде не было. Тогда я вспомнил, что однажды, больше года назад, она дала мне свой адрес, и побежал наверх, чтобы найти его.

-

Она жила на углу Авеню Б и Четвертой улицы. В те времена Авеню Б была похожа на зону боевых действий. Могло быть очень опасно, особенно ночью. Я добрался до ее квартиры и постучал в дверь. Ответил сонный великан. Он не знал, где она. Он держал голову так, что это говорило и о том, что он хочет спать, и о том, что я явно не в своем уме, раз стучусь в двери на авеню Б в два часа ночи.

Я начинаю прогуливаться по району и вижу двух полицейских в штатском, сидящих в машине.

Я спрашиваю, не полицейские ли они.

Они, кажется, шокированы вопросом и начинают заикаться.

Сначала они говорят, что нет, они не полицейские.

Но я говорю: "Да ладно вам, ребята".

Они спрашивают: "Как вы узнали, что мы полицейские?"

И я думаю: "Ты шутишь? Волосы. Рубашки. Машина. Притворная беззаботность, сидящая здесь в два часа ночи.

Но я ничего такого не говорю. Я просто рассказываю им, что произошло.

Они немного покатали меня по окрестностям, а когда мы ее не нашли, отвезли домой.

Значит, в тот день, когда я украл 500 долларов, они были украдены у меня. Логично.

Но через месяц или около того мне позвонили и сказали, что суд над Энн Кэмпбелл состоится завтра в девять утра. Мне нужно успеть куда-то к девяти утра?

Я не знал, что у меня есть судебное дело.

В этом огромном зале я вижу, как мимо проходит Энн с двумя полицейскими, держащими ее за руки. Кто-то из зала суда говорит мне, чтобы я подождал на этой скамье.

Через десять минут он выходит и говорит мне, что все решено. Она должна вернуть мне 500 долларов или получит восьмимесячный срок.

Я говорю: "Минуточку. Как это правильно? Я не разговаривал ни с судьей, ни с адвокатом, ни с кем, и вы просто верите мне на слово?"

"Сэр, вы хотите сказать, что то, что вы рассказали офицерам, - неправда?"

"Нет".

"Ну, тогда я не вижу проблем".

Несправедливость и ужас всей системы поразили меня, но меньше всего мне хотелось стоять и спорить с этим мелким судебным деятелем, который просто хотел выпроводить меня оттуда и перейти к следующей куче дерьма, с которой он собирался иметь дело.

Так что я отпустил это. Я отпустил все это. Я все равно украл деньги. Все это имело смысл.

В конце концов, мой дядя Джерри выручил меня и одолжил деньги на съемки фильма.

-

Изначально я хотел сделать фильм о программе подготовки астронавтов, набор упражнений, которые я придумал, с аутичным лаем, выполняемым группой молодых людей с короткими стрижками.

Эрик, Арто Линдсей, Джеймс Нарес, Сет Тиллетт и я играли джем. Все эти ребята были очень талантливы, но ничего не знали о музыке. Мы по очереди играли на гитаре, басу, барабанах, саксофоне и кричали в микрофон. Результат был невероятным и превосходил все, что я когда-либо делал с обычными музыкантами. Я хотел передать в фильме динамику этого жесткого рвения. Как Роберт Уилсон на жестоких военных тренировках.

Мы делали придуманные мной движения тайцзи, а затем произносили в унисон ряд слогов. Сделайте шаг или движение и произнесите еще одну группу слогов. Затем замирали.

Но Эрик считал, что идея фильма о подготовке астронавтов не хуже, чем все, что он когда-либо слышал в своей жизни. В итоге получился документальный фильм о космическом полете "Аполлона", снятый в моей квартире. Пункт управления полетом был построен над ванной на моей кухне, а всякие электрические штуки я собирал на улице. Люди в белых халатах сидели над панелями управления, которые выглядели вполне законно, за исключением того, что в углу кадра было видно немного моей ванны.

Капсула была построена в моей гостиной. Кусок картона, выкрашенный в серый цвет и стоящий вертикально, стал внешней частью капсулы. Я нашел автомобильное сиденье, которое покрасил серебряной краской, а для панели управления использовал кучу хлама и полурабочих электроприборов. Картон находился на высоте около трех футов от земли, а Джеймс Нарес, который был гением, нагнулся в декорации и двигал рукой, как змея. Благодаря тому, что камера постоянно двигалась над нашими головами и вокруг них, нам удалось имитировать ощущение невесомости.

У меня был набросок фильма, но от него сразу же отказались. Вместо того чтобы писать сценарий или пытаться действовать, мы просто принимали ЛСД и смотрели, что получится.

Мы снимали начало фильма, когда навещали Стива Крамера в больнице. У Крамера был трюк для вечеринок. Он ходил по карнизам крыш, напиваясь, и никогда не падал. Вито Аккончи не было в городе, и кто-то устроил вечеринку в его лофте. Все были на крыше, и Крамер проделывал свой трюк, а его жена, Патти Астор, кричала, чтобы он спустился. Ее голос звучал так, будто она проглотила разъяренную кошку. "Стивен! Спускайся! Стивен!"

Создавалось ощущение, что это происходит постоянно. Крамер исполнил свой трюк на вечеринке, и Патти накричала на него.

Когда мы уходили с вечеринки, Крамер все еще ходил по карнизу. Никто не придал этому значения.

Мы вернулись к Эрику, и тут зазвонил телефон. Звонила Патти Астор. Я понял это по крику. Эрик повесил трубку и сказал, что нам нужно ехать в больницу Бельвью.

Мы